К сожалению, нехватка настоящих "стратегов" и "операторов" компенсируется сегодня стремительным карьерным ростом молодых "тактиков", которые в силу своей подготовки анализируют поступающую информацию и принимают решения как "специалисты боя", т. е. организаторы скоротечных, кратковременных действий. При этом они часто упускают из виду, что на оперативном уровне (а тем более на стратегическом) необходимо четко представлять и взаимоувязывать будущие действия на период, определяющийся не часами, а неделями и даже месяцами.
В чем это проявляется на практике? Во многом. Рассмотрим несколько примеров применительно к вооруженной борьбе в воздушной сфере.
Во-первых, в последнее время в различных публикациях при освещении вопросов оперативного и стратегического уровня аббревиатура "СВН" часто раскрывается как "средства", а не "силы" воздушного нападения. При таком подходе не учитывается, что в оперативном, а тем более стратегическом масштабе вооруженная борьба объединениями ВС РФ ведется не против отдельных средств, а против объединений ВВС противника. Как следствие, в научных трудах стали широко обсуждать влияние принятых на вооружение новых средств вооруженной борьбы (самолетов, тактических крылатых ракет и т.п.) на содержание современных операций, упуская при этом изменение форм применения или оперативных возможностей объединений противника. Тем самым оперативное искусство сводится к простой арифметике, к "линейному" противопоставлению средств воздушного нападения и противовоздушной обороны.
Во-вторых, при анализе вооруженного противоборства в воздушной (воздушно-космической) сфере все чаще оперируют термином "стратегическое направление", несмотря на то, что он характеризует в первую очередь действия сухопутных группировок войск. Действия же группировок авиации и ПВО оперативного масштаба по срыву (отражению) воздушно-наступательной операции противника необходимо рассматривать на воздушном направлении.
В-третьих, сегодня к командующему стали предъявлять требования по вскрытию варианта воздушной операции противника с началом нанесения им первого массированного авиационного удара, не учитывая, что в ходе первых минут боевых действий практически невозможно вскрыть вариант не только воздушной операции, но и даже самого удара. Как свидетельствует практика, вариант операции противника может быть достоверно определен только по результатам анализа нескольких его массированных ударов, т.е. в лучшем случае к исходу первых суток операции, которая может длиться от трех суток и более.
В-четвертых, в настоящее время "тактический" уровень мышления в оперативно-стратегическом звене проявляется и в упрощенном понимании содержания форм и способов применения вероятным противником своих СВН: основным содержанием воздушно-наступательной операции (ВНО) считается нанесение массированных ракетно-авиационных ударов (МРАУ).
При данном подходе не учитывается, что решение оперативных задач нанесением МРАУ было характерно для военных действий 40-50-х годов прошлого столетия, когда командующий ОВВС НАТО, как правило, имел информацию о воздушной обстановке только в непосредственной близости от боевых порядков своей авиации, т.е. на тактическую глубину. Информация для оценки оперативной обстановки в воздухе (на каком направлении сосредоточиваются основные силы истребительной авиации противоборствующей стороны, как они эшелонированы, какими силами и откуда наращивают свои усилия) в большинстве случаев отсутствовала.
Начиная с 60-х годов XX века командование НАТО приступило к целенаправленному совершенствованию данной формы применения своих ВВС на основе создания систем разведки и управления, обеспечивающих получение соответствующими органами управления объективной информации о воздушной и наземной обстановке в районе боевых действий и позволяющих адекватно реагировать на действия противника. В результате уже к середине 80-х годов содержание ВНО было изменено.
В настоящее время действия СВН в ходе ВНО представляют собой не удары, как кратковременные мощные огневые воздействия по объектам (группам объектов), а совокупность согласованных по цели, задачам, месту и времени ударов и боев, т.е. сражений, проводимых объединениями и соединениями для достижения целей отдельного этапа операции. Таким образом, особенность современной ВНО состоит в том, что ее основное содержание составляют не МРАУ, а сражения, проводимые в оперативной, а порой и в оперативно-стратегической глубине обороняющихся войск.
Хотелось бы отметить, что в данном случае речь идет не о простой смене названия формы действий СВН, а о приведении ее в соответствие с новым содержанием и, кроме того, о необходимости адекватного изменения форм действий группировок авиации и ПВО обороняющейся стороны.
Например, в настоящее время, говоря о действиях группировки войск и сил на стратегическом направлении (ТВД) в ходе ведения воздушных оборонительных операций, имеют в виду прежде всего действия, направленные на отражение массированных ударов СВН противника. То же самое относится и к войскам (силам) объединения ВВС и ПВО, являющимся составной частью данной группировки. Считается, что и корпуса (дивизии) ПВО также занимаются отражением массированных ударов СВН. Получается путаница: независимо от масштаба действий все занимаются решением одной задачи - отражением массированных ударов СВН противника.
В заключение хотелось бы отметить, что в данной статье акцентировано внимание только на отдельных пробелах в оперативно-тактическом мышлении офицеров. Проблема, на наш взгляд, гораздо шире и сложнее. Вопрос заключается в том, что можно или ждать, пока кто-то наработает новые знания и доведет их до каждого, или самостоятельно всемерно способствовать эволюции военной науки в российских Вооруженных Силах. В настоящее время для развития своего оперативного (оперативно-стратегического) мышления каждому офицеру необходимо вести самостоятельную кропотливую работу, направленную на осмысление все новых фактов, характеризующих изменение содержания вооруженного противоборства во всех сферах
