Документ по теме: Гражданская война в Испании.

Из книги Юрия Рыбалкина "Операция "Х"

ИЗ ДОКЛАДНОЙ ЗАПИСКИ ЛЕЙТЕНАНТА ГОСБЕЗОПАСНОСТИ МАЛЕЕВА
НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР Н. ЕЖОВУ
О РЕЙСЕ ТЕПЛОХОДА "АНДРЕЕВ" С ТЕХНИКОЙ И ОРУЖИЕМ ИЗ СССР В ИСПАНИЮ

21 ноября 1936 г.

Теплоход "АНДРЕЕВ" из Ленинграда вышел 22 октября с.г., имея на своем борту до 300 вагонов боезапаса, состоящего из: бензина, пушек, пулеметов, бронемашин, самолетов, винтовок и боезапаса к ним.

Кроме этого на борту находилось 39 человек летчиков, техников и механиков, в том числе командир дивизии Янсон и комбриг Туржанский. Место назначения было дано порт Бильбао.

Балтийское море прошли сравнительно спокойно. Море было тихое. Наши пассажиры даже смеялись, указывая, что пословицы: "Кто в море не бывал, тот и горя не видал" - не соответствует действительности и что вот идем трое суток, а никакой качки не видим.

Прошли Зунд и вышли в Северное море, ветер стал усиливаться, началась бортовая качка. Пассажиры стали чувствовать себя не особенно хорошо. Некоторые из них стали потравливать, но большинство из них держались хорошо, но уже настроение у них стало пониженное.

Имея данные о погоде, что штормовых ветров в Северном море не предвидится, мы полагали, что Северное море проскочим благополучно. Но к 20 часам 26 октября ветер стал усиливаться, а к утру 27-го разыгрался огромной силы шторм. Ветер достиг 12 баллов. Я лично служу в военном флоте 21 год, неоднократно бывал в походах, видел волны, но таких волн я никогда не видел. Капитан мне заявил, что он плавает на торговых судах 30 лет, но таких волн никогда не видел. Волны представляли из себя, по своей высоте, буквально горы, страшно было на них смотреть.

Теплоход стало бросать как щепку и порой ставило его в пику. Ветер бил по правому борту. Волны настолько сильно ударялись о борт теплохода, что несколько штук палубных, деревянных стоек, которыми был укреплен палубный груз, разбило в щепки, что создало угрозу для груза, который легко могло смыть за борт.

Палубный груз состоял из винтовок, пушек, пулеметов и бензина - потерять этот груз - это значило доставить на место патроны, но без винтовок, снаряды без пушек, а самолеты без бензина. Этого, естественно, мы допустить не могли. Поэтому, несмотря на сильный шторм, мы решили во что-бы то ни стало сохранить этот груз. Но как это сделать? Идти дальше по намеченному курсу, когда волна бьет в борт и перекатывается через теплоход, - это значит потерять палубный груз, а может быть и хуже. Идти за берега Дании и там отстояться, было далеко (сутки хода) и к тому же нет уверенности, что мы спасем палубный груз, а шторм становился все сильнее и сильнее.

Переговорив с капитаном и учитывая создавшееся положение, решили идти произвольным курсом против волн, причем ход корабля сделали таким - лишь бы держаться на волне, всячески принимая меры к тому, чтобы не поставило нас лагом к волне. Так мы держались до утра 28 октября. Капитан теплохода так искусно управлял кораблем, что несмотря на огромные волны, перекидывающиеся через весь теплоход, все же не дал им касаться груза и груз, при его разгрузке, оказался сухим.

Радиосвязь с СССР была прервана, так как радисты, а равно и все пассажиры лежали, как трупы. Особенно плохо качку перенесли комдив и комбриг. Один из летчиков, по фамилии Правда, обращался ко мне несколько раз и просил выбросить его за ноги за борт, на мой вопрос почему - отвечал, что он все равно умрет от качки. Комбриг Туржанский вообще боялся выходить на палубу (его пугали волны). Большинство пассажиров считали, что все равно погибнем, это мнение еще укрепило у них то обстоятельство, что недалеко от нас погибали три парохода (финский, норвежский и датский).

Капитан, получив сообщение о бедственном положении названных пароходов, в силу морских традиций имел намерение оказать им помощь и переговорив со мной, мы решили это дело оставить, так как их нужно было брать на буксир и вести в ближайший порт, это могло нас расшифровать. Таким образом мы поступили и с немецким рыболовным судном, которое просило у нас помощи.

В пути мы получили сведения о том, что все порты Испании заминированы и проход в порты может быть только с лоцманами. Это нас несколько озадачило, но мы были убеждены, что нас кто-либо из правительственного флота должен встречать.

Будучи на средине Бискайского залива наши радисты перехватили радио, кто-то на русском языке запрашивал пароход "Турксиб" о месте нахождения теплохода "Андреев", но последний ничего на это не ответил. Согласно инструкции открыто никто делать запрос о нас не должен и мы считали, что запрашивает крейсер мятежников, который, как потом выяснилось, нас искал.

2 ноября около 15 часов мы подошли к испанским берегам. Перед нами открылись горы и сплошные скалы. Около берега мы встретили пароход "Турксиб", который видимо сбился с курса и попал вместо порта Сантандер к порту Бильбао. Погода была скверной, дул сильный ветер с дождем, видимость была очень плохая. Подойдя к берегам нам также было трудно определиться, где мы находимся, к тому же не видно ни одного маяка. Следовательно, мы были вынуждены около 45 минут идти вдоль берега, за нами последовал и "Турксиб". Пройдя около пяти миль справа, на горе заметили маяк, но так как испанские маяки по внешности все одинаковые, поэтому трудно было определить свое местонахождение и мы были вынуждены болтаться около берега и ждать, когда загорятся маяки с тем, чтобы по проблескам света можно было определить, что за маяк и где мы находимся.

Около 18 часов определили, что мы находимся в 10 милях правее порта Бильбао. На наши радиозапросы Бильбао нам не отвечал, следовательно, мы не знали кто находится в этом городе - красные или белые , но имея ввиду, что Москва нам ничего не говорит и мы считали, что обстановка в Бильбао не изменилась и мы пошли прямо на него.

Около 19 часов мы подошли к лоцманскому судну, запросили лоцмана, последний спросил: "Кто идет? - Русский пароход", ответили мы, но лоцман нас не понимает, мы с ним торговались около часу. Наконец, он понял и сообщил следовать за ним.

Войдя в гавань мы заметили справа, у стенки стоит крейсер и на мачте его находится фашистский военный флаг. Началась паника. Наши пассажиры упали духом и стали кто рвать, а кто прятать свои документы. Я несколько раз пытался их успокоить, но все это было безрезультатно. Создавшееся положение каждому из нас дало право думать, что мы сами, добровольно пришли к фашистам. Видя такое положение я сказал капитану - сейчас же вызвать лоцмана на теплоход и чтобы он нас поставил здесь на бочку и передать ему, что наш заход был вынужден вследствие порчи машины и через два часа мы уйдем. Капитан это сделал. Лоцман на своем буксире подошел к нашему борту и тут же подошли к борту еще два катера с людьми. Люди вместе с лоцманом поднялись по трапу на наш теплоход и направляются прямо к нам на командирский мостик. Лоцман пошел к рулю. Вслед за лоцманом на мостик пришли пять гражданских лиц, один из них сказал по?русски: "Здравствуйте, товарищи!" Капитан несколько струсил и обращаясь ко мне, сказал, чтобы я с ним переговорил. Поздоровавшись с ним, неизвестный мне назвался Тумановым - представителем СССР при местном правительстве. Я спустился вниз, довел до сведения об этом команды и пассажиров, последние несколько успокоились.

Вместе с Тумановым на теплоход пришли министр путей сообщения, его помощник - он же командир порта, он же командир подлодки, он же командир береговой батареи; министр промышленности, министр здравоохранения и еще один человек, имеющий отношение к разгрузке теплохода.

Туманова я тут же познакомил с комдивом, последние обменялись паролями и оказалось все в порядке. Будучи еще на мостике, я Туманова спросил о крейсере, он мне ответил, что это германский крейсер "нахально пришел в порт за два часа до нашего прихода". Позднее он нам сообщил, что крейсер мятежников и две подлодки охотились за нами, в этом принимал участие и германский крейсер и они считали, что попали в плен к мятежникам. Корабли мятежников нас не могли видеть, так как видимость была плохая и они нас искали в другом месте, правее порта Сантандер. Причем, когда мы проходили около германского крейсера, то на нем появилось некоторое оживление, команда бегала по верхней палубе и делала какие-то мероприятия.

Спустя два часа Туманов вместе с министрами, комдивом и комбригом уехали в город, а нас в 6 часов утра буксиры привели к месту разгрузки и сейчас же приступили к выгрузке. Причем они нас предупредили, что возможно фашистские самолеты попытаются на Бильбао сделать налет.

В первый же день выгрузки на теплоход явился секретарь ЦК коммунистической партии тов. Хосе и принес с собой 30 штук черных беретов для команды и предупредил нас, чтобы команда, идущая в город, вместо кепок одевала береты, так как население Испании всех лиц, гуляющих по городу в кепках или шляпах считает за немцев, к которым оно настроено враждебно и может подвергнуть избиению.

На другой день правительство также прислало 40 штук беретов, для наших пассажиров. Таким образом мы все были обеспечены беретами.

Порт Бильбао представляет из себя реку Фонтанку в Ленинграде, на одной стороне находится территория порта, на другой город, так что население прекрасно могло наблюдать за нашей выгрузкой, и, действительно, около 8 часов утра на берегу против нашего теплохода скопились тысячи людей, наблюдавших за выгрузкой. Кроме того, любой фашист мог бросить в трюмы парохода бомбу и весь наш груз мог взлететь в воздух. Учитывая обстановку, я настоял перед тов. Тумановым, чтобы два квартала, прилегающие к теплоходу оцепить милицией и никого по набережной не пускать. Через два часа все это было сделано. Причем командир немецкого крейсера пытался прорваться через пикет и подойти к нашему теплоходу, но его милиция не пустила.

Охрана нашего теплохода, со стороны портовых властей вначале была поставлена плохо: кто угодно мог подходить к теплоходу и даже на теплоход. Мы же не знаем кто из них является грузчиком, все они похожи один на другого, следовательно, на теплоход могли проникнуть шпионы и диверсанты. Я через переводчика настоял перед командиром порта, чтобы к трапу теплохода были поставлены два милиционера, которые бы у всех лиц идущих на теплоход проверяли документы и никого без разрешения капитана на теплоход не пускали. Грузчики же должны пропускаться по счету и только через старшего грузчика (бригадира), который знает своих людей. Командир порта беспрекословно выполнил наше требование.

Кроме того, в первый день разгрузки к теплоходу стали приходить представители разных организаций, с целью ознакомления с кораблем, с бытом личного состава. Среди этих представителей также могли проникнуть на теплоход диверсанты и шпионы. Исходя из этого я перед капитаном и парторганизацией теплохода поставил вопрос таким образом: мы пришли сюда не митинговать, не для экскурсий и приема делегаций, а быстрым темпом выгрузить груз и незамеченными уйти обратно. Они со мной согласились и всем делегациям в посещении теплохода было отказано.

Весь боезапас разгружался прямо в вагоны, которые тут же отравляли на центральные склады. Когда дошли до ящиков с самолетами, то оказалось, что они не помещаются на платформы, последние были примерно на метр короче чем ящики. Кроме того, поскольку самолеты должны быть отправлены в г. Сантандер, находящийся в 11,5 километрах от Бильбао мне в голову пришла мысль - не имеется ли на пути в Сантандер тоннелей, если да, то пройдут ли ящики с самолетами в эти тоннели. При проверке мое мнение подтвердилось и оказалось, что самолеты по своей высоте в тоннель не проходят. Мною был вызван командир порта (который о тоннелях ничего не знал) и нач. штаба соединения Туржанский, руководивший выгрузкой самолетов, где я внес предложение - самолеты отправить на 10 ? тоннах. грузовиках, это значительно быстрее и лучше, они со мной полностью согласились.

Система выгрузки была поставлена очень хорошо, без шума, криков и толкотни. К 18 часам 4 ноября выгрузка была закончена, а в 19 часов мы предполагали уйти обратно, но с выходом пришлось задержаться, так как на теплоход явились почти все министры, в количестве 10 человек, с тем, чтобы нас поблагодарить, проводить и передать нам подарок тов. Сталину - вечный карандаш, сделанный из чистого золота с надписью.

Исходя из правил приличия все 10 человек капитаном были приглашены в кают-компанию для угощения. Через переводчика мы узнали, что они хотят, чтобы их угостили русской водкой и капитан, имея ввиду, что водка на теплоходе имеется, приказал на столы поставить рюмки (маленькие) для водки, но водки не оказалось и гостям, пришлось маленькими рюмочками пить красное вино, случайно оказавшееся на теплоходе в количестве двух бутылок, тогда как на всех пароходах дальнего плавания водка всегда имеется, но у нас ее не оказалось.

Начальник Сев. Мор. пути Бронштейн, отправляя теплоход в столь серьезный поход, не дал капитану ни одной копейки денег на представительство, поэтому капитан и не мог ничего купить. Угощать представителей пришлось за счет команды теплохода.

Кроме того, Бронштейн даже не выдал команде полагающейся инвалюты. Для удовлетворения команды валютой капитану пришлось просить таковую у представителя СССР в Испании - тов. Туманова, у которого также ее не оказалось, но все же он где то достал и около 300 долларов выдал капитану.

Я считаю, что такое отношение Бронштейна к личному составу теплохода никуда не годится, капитану корабля пришлось краснеть не только перед командой, но и перед испанскими министрами.

Отношение испанского населения к нам

Отношение к нам населения было самое лучшее, если они обнаруживали русских где?либо в закусочных, то поили бесплатно. Некоторые из команды отдавали в починку часы, плату за это также не брали. Был случай, когда двое из команды зашли в магазин купить шоколаду, то продавцы во все карманы пытались наложить им шоколад, не беря платы. В общем население для нас готово было сделать все.

Испанский народ очень хороший, добродушный и доверчивый, но слабо организован и отсутствует бдительность. Вы можете встретить в городе коммуниста с красной звездой в петлице и рядом фашиста с фашистским знаком. По воскресеньям они не воюют - молятся богу, также и в обеденный перерыв. По заявлению Туманова сейчас, как будто, воюют, что стоило больших трудов их уговорить.

В армии, видимо, дисциплины нет. Около нас проходил полк имени Асаньи, как нам сказывали, это не полк, а стадо баранов: строя нет, винтовки несут как попало, одеты кто в чем. Поравнявшись с нашим пароходом все как один кричат "Комрад, салют", а некоторые кричат по-русски: "Да здравствует тов. Сталин".

Полностью отсутствует агитация и пропаганда среди населения. В городе имеются хорошие площади, где можно было бы установить радиопередачу, путем которой можно бы было мобилизовать общественное мнение на борьбу с фашизмом, но этого нет.

Хорошо одно то, что все население убеждено в том, что они победят фашизм. Оружия у них видимо, мало. Народная милиция вооружена винтовками разных систем и без штыков, у каждого имеется еще пистолет. По заявлению тов. Туманова стреляют плохо.

В Бильбао стоят 3 подлодки и один эсминец, но для них нет торпед, поэтому они не могут представлять какой?либо угрозы для неприятеля.

Состояние армии примерно начало 1918 г. нашей красной гвардии. Потребуется огромная работа для того, чтобы эту массу организовать.

4 ноября в 21 час мы вышли обратно, причем комбриг Туржанский нас предупредил, что корабли мятежников опять будут за нами охотиться, и что они имеют приказание топить советские суда, если они не сдаются в плен.

Лоцманское судно вывело нас из гавани и, миновав опасные места, лоцман пожелал нам счастливого пути, мы погасили ходовые огни, повернули вправо, в сторону Сан-Себастьяна прошли около 10 миль, а затем повернули к французским берегам и таким образом ушли незамеченными.

Войдя в английский канал мы получили из торгового порта телеграмму - зайти в Гамбург и взять там груз. Я настоял перед капитаном в Гамбург не заходить, а идти прямо в Ленинград. Зайти в Гамбург - это значит попасться с поличным. Там нас полиция спросит откуда пришли и могли потребовать судовую роль (списки личного состава), где у нас указано 70 человек, а налицо 30, а где остальные? Со стороны порта это было сделано необдуманно, а может быть и умышленно. Таким образом в Гамбург мы не зашли, а пришли прямо в Ленинград.

Настроение команды теплохода и пассажиров

Несмотря на то, что поход происходил в чрезвычайно тяжелых условиях, в условиях сильного шторма и большой качки, тем не менее настроение личного состава теплохода и пассажиров было бодрое. Все они горели желанием выполнить задание партии и правительства.

Настроение летчиков было - скорее попасть в Испанию, сесть на самолет и бить фашистов.

Команда теплохода во время шторма и на всем пути проявила свою стойкость, выдержанность и героизм.

К наиболее проявившим героизм я отношу следующих:

1. Капитана - Прейнкопф Августа Дидризовича, беспартийного, проявившего умелое управление теплоходом и уделившего много заботы по спасению груза во время шторма.

2. Старшего помощника капитана - Чилингири Николая Ивановича, члена ВКП(б), проявившего много заботы по спасению груза во время шторма и хорошую распорядительность при его выгрузке.

3. Старшего механика - Евграфова Анатолия Михайловича, беспартийного, обеспечившего бесперебойную работу судовых машин, как во время шторма, так и на всем пути следования.

4. Боцмана - Ильина Василия Ивановича, проявившего героизм при креплении груза во время шторма, не считаясь с опасностью для своей жизни.

5. Плотника - Шутова Александра Васильевича, члена ВКП(б), проявившего героизм при креплении груза во время шторма, не считаясь с опасностью для своей жизни.

6. Буфетчицу - Попову Елизавету Павловну, беспартийную, проявившую большую заботу по обслуживанию личного состава теплохода и пассажиров во время шторма и всего пути следования. Попова представляла собою доктора, санитара и няню.

Все перечисленные лица, безусловно, заслуживают поощрения. По моему мнению, поход теплохода "Андреев" не является походом, который обычно совершают советские торговые суда, а является как боевая операция.

Помощник начальника 4 отдела Особого отдела
Краснознаменного Балтийского флота
лейтенант госбезопасности МАЛЕЕВ

Источник: РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 870. Л. 225-237.